Эту главу начну с утверждения, которое совершенно непопулярно у родителей всех стран и народов (тут они все едины ☺): в воспитании НЕТ одного пути, НЕТ одного решения какой-либо проблемы. Все педагогические приемы, методы, рекомендации носят приблизительный характер. Сколько детей, столько и ответов!

Для пояснения своей позиции приведу несколько примеров из жизни моих знакомых. Первая ситуация сложилась в канадской семье. Учительница средней школы вышла замуж за мужчину, у которого был шестилетний сын. У мальчика была психологическая травма – его в раннем возрасте бросила мама. Новая мама отдала малыша в школу Монтессори, но через несколько месяцев вынуждена была его забрать оттуда и определить в спортивный интернат в горах.

Почему? Что плохого в системе Монтессори? Ничего, это замечательная методика, просто она не подходила данному малышу. Школа итальянского педагога с ее свободой выбора и индивидуальными занятиями не позволяла ребенку найти внутренний стержень. Зато традиционная школа с четким расписанием, жесткими требованиями, физическими нагрузками структурировала не только внешнюю жизнь мальчика, но и внутреннюю. Внешние рамки помогли ему собраться.

Вот еще один пример, на этот раз английская семья с двумя детьми. Своего первенца моя знакомая отдала в вальдорфскую школу и всячески нахваливала мне эту воспитательную систему. Однако второго ребенка она отправила учиться в другую школу. На мое удивленное «почему?» она ответила: «Для сына, у которого сильно развито воображение, вальдорфская система очень подходила, но дочери с математическим складом ума были необходимы серьезные нагрузки. В этой школе она заскучала бы. Я ее определила в специализированную школу».

На мой взгляд, это и есть подход хорошего воспитателя, думающей матери. То, что хорошо для одного ребенка, может совершенно не подойти другому.

В этой главе я расскажу о двух диаметрально противоположных системах воспитания – американской и японской. Вы убедитесь, что на многие вопросы педагоги этих стран дают совершенно разные ответы, но это не мешает им эффективно общаться с детьми, воспитывать их счастливыми.

В Токио я прожила полгода, в Миннесоте – год. Все это время я изучала особенности педагогики, в центре которой стоит не взрослый, не учебный план, а ребенок. Чем же меня удивили японцы и американцы? О чем заставили задуматься? Сразу скажу, удивили многим и заставили о многом задуматься. Но начать рассказ о своих удивлениях я все же хотела бы с истории. Без нее никуда. ☺ Давайте немного окунемся в глубь веков, поверьте, там можно найти много интересного для современного воспитателя.

Прежде всего, отметим, что на систему воспитания во всех христианских странах, в том числе и США, в значительной степени повлияла идея первородного греха. Суть ее заключалась в том, что каждый младенец, пришедший на эту землю, несет на себе клеймо греха Адама и Евы.

Традиции Страны восходящего солнца демонстрируют миру совершенно иное отношение к ребенку. Согласно взглядам древних японцев, малыши до 7 лет чисты и непорочны, они ближе всех стоят к Богу и не знают греха и скверны. Поэтому вплоть до XIX века на сельских праздниках Японии дети часто изображали богов, играли различные священные роли.

Сегодня японские авторы любят сравнивать свою систему воспитания с работой умелого садовника, который понимает, что ребенок, как и растение, имеет природные задатки к росту и в этом процессе весьма самостоятелен. Западную систему воспитания они сравнивают с обучением животных, где присутствуют элементы дрессировки.

Звучит красиво, но насколько это утверждение соответствует истине? Давайте рассмотрим особенности семейного воспитания в каждой из этих стран. Как в Америке, так и в Японии образ семьи меняется очень сильно на протяжении всего ХХ века. И изменения эти носили не поверхностный характер, а глобальный. Динамика была очень мощной, буквально каждое десятилетие привносило что-то свое, кардинально новое.

Американские преобразования начались сразу после Второй мировой войны. Пока Евразия залечивает раны, Новый Свет, не знавший бомбежек и концлагерей, может позволить себе такую роскошь, как нормальное развитие повседневной жизни общества. Естественно, что в послевоенное время Америка переживает экономический подъем.

Судите сами. Каждая семья среднего класса могла позволить себе дом в пригороде, машину, а то и две. Я беседовала с американским профессором, который в послевоенное время оканчивал школу. Он вспоминает: «Это было удивительное время, ощущение, что весь мир у твоих ног. С каждым годом увеличивалось количество машин, многие мои одноклассники начали приезжать в школу на собственных машинах. Пусть это были «старушки», но они были личным транспортным средством».

К этому добавьте стремительное развитие науки, которая опиралась на лучших европейских ученых, сбежавших от ужасов нацизма и сталинизма на Новый континент. Особое место в научном мире Америки завоевывает психология, которая для нас представляет особый интерес. Психологических теорий было много, даже очень много.

Из всего их многообразия на педагогическую практику большое влияние оказала теория привязанности Джона Боулби. Он утверждал, что для младенца мама является «безопасной базой», которую он периодически покидает для того, чтобы исследовать мир. Ученый пришел к выводу, что именно тепло и ласка, исходящие от матери в первые годы жизни, важны для ребенка, а не правильный уход и обучение, осуществляемые ею. Главное – любовь, все остальное – ерунда.

Похожие исследования проводили и другие психологи. Гарри и Маргарет Харлоу установили, что, если забрать детеныша обезьяны от самки на 6 месяцев, у него начинаются необратимые процессы в организме. Вывод напрашивается один – малыш должен быть с мамой как можно дольше, а главная задача женщины – быть с ребенком.

В связи с этим совершенно не удивляет тот факт, что начавшаяся в 1940-е годы воспитательная революция коснулась прежде всего женщин. Отныне мать становится ответственной не только за интеллектуальное и эмоциональное развитие, но и за возможность ребенка быть счастливым в его будущих отношениях с людьми. Другими словами, женщину объявили ответственной за все, что происходит или не происходит с ее ребенком. Именно она была обвиняемым номер один, если с ребенком что-то не так или если он совершает ошибку.

В 50-е годы ХХ столетия насаждение идеи «идеального» материнства продолжалось полным ходом. Материнство представлялось единственным путем реализации женщины. Добропорядочной объявлялась только та хозяюшка, которая хотела иметь детей. Таким образом, для представительниц среднего класса воспитание ребенка становится первостепенной жизненной задачей, мерой собственной значимости. Успешный ребенок – успешная мать.

В 70-е многие мужчины хотят иметь более доверительные и близкие отношения со своими детьми, так как видят, что старый стиль воспитания не срабатывает, кулак по столу никого уже не пугает. «Мужчины знают, что сегодня их авторитет основан на теплых взаимоотношениях с ребенком, который хочет уважения», – записала в своем исследовании Элизабет Дован. Как это ни парадоксально звучит, именно страх привел отцов Америки к необходимости строить демократические отношения. ☺

Вот такой, надо признать, непростой путь прошагала американская семья. Что касается японской семьи, то она на протяжении многих столетий развивалась в совершенно другом, традиционном для нее русле и только в ХХ веке испытала кардинальные изменения. Не скрою, что изучать повседневную жизнь японской семьи очень интересно и занятно, многое удивляет, некоторые вещи даже шокируют.

В этот период отношения в семье приобретают более демократичную форму, чем это было в довоенное время. На мой взгляд, своеобразным индикатором демократизации выступает культура обеденных разговоров. Дело в том, что раньше в японской семье не было принято разговаривать во время обеда, мужчина ничего не обсуждал со своими домочадцами. Как правило, за столом молчали, женщина только подавала на стол.

Сегодня застольные беседы получают все большее распространение. Глава семьи общается со своими домочадцами, при этом круг проблем и вопросов, которые они обсуждают, расширяется.

Если же сравнивать японский подход с западным, то мы увидим, что взаимоотношения родителей Страны восходящего солнца с детьми всегда были более близкими.

Так, например, в противовес американской практике детских колясок и отдельных комнат – символов эмоционального и физического отделения ребенка от мамы – в Японии до сих пор распространена практика совместного сна и ношения ребенка на спине или на груди.

«Несмотря на уменьшение количества детей в семье, связь между поколениями остается очень сильной», – констатирует М. Ямада.

Особенно это относится к матерям. В специальной литературе даже есть особый термин – amae. Он обозначает высокую степень эмоциональной взаимной зависимости матери и ребенка. Что это значит? Мать перестает жить своей жизнью, она полностью поглощена ребенком и его проблемами.

Ученые определили и такой феномен, как ichiransei oyako (мать и дочь – близнецы). На улицах Токио я наблюдала такие пары очень часто. Повзрослевшая дочь и неработающая мать проводят свое время в бесконечном шопинге, ресторанах, парикмахерских и т. д.

Что касается американских родителей, то они, хотя и стремятся к теплым и эмоциональным отношениям со своими детьми, придерживаются мнения, что слишком много привилегий могут испортить ребенка, помешать его развитию. Примечательно, что в данном вопросе американских родителей поддерживают как американские, так и японские специалисты (такое не часто бывает! ☺). И те и другие признают, что одним из негативных моментов японских отношений мать – ребенок является высокий уровень зависимости малыша, его несамостоятельность. До 10 лет от японских детей требуют очень мало. Особенно это относится к мальчишкам, которых балуют чрезвычайно.

В одном исследовании только 60 % японских родителей согласились с тем, что:

• «необходимо, чтобы дети делали все сами»;

• «дети должны помогать по дому»;

• «необходимо научить детей соблюдать временной режим».

Американцы, напротив, продемонстрировали самый высокий уровень требований к самостоятельности ребенка – 90 % отвечающих отметили важность вышеперечисленных пунктов. (Интересно, что бы сказали наши соотечественники? ☺)

Гиперопека вредна и опасна не только для детей, но и для взрослых. Японский опыт хорошо это демонстрирует. Чрезмерное вовлечение мам в жизнь ребенка, их «квохтанье» приводит к тому, что они теряют уверенность в своей способности правильно воспитать ребенка, растет их уровень тревожности. Для японской женщины успехи ребенка являются доказательством ее компетентности, социальной значимости, показателем того, что она выполняет свою работу хорошо. Отсюда и тревога: все ли я правильно делаю? Ведь ошибки в воспитании и обучении проявляются не сразу, чем они и опасны. Женщины начинают переживать по самым незначительным поводам.

На этом фоне для многих специалистов полной неожиданностью оказалось появление другой крайности, абсолютно нетипичной для японской культуры родительства, – чрезмерного безразличия.

Излишнее вовлечение, как мы уже говорили, имеет массу негативных моментов, но оно вытекает из всей логики воспитательного процесса в Японии. Это проблема, но она «родная и привычная», понятная.

Противоположная ситуация – появление матерей, которые демонстрируют эмоциональное отчуждение от своего ребенка. Матери, которые не знают, как любить своих детей, – совершенно новое явление для японской действительности, привнесенное извне, а потому вызывающее недоумение и страхи. Печальным его результатом стало появление телефонов доверия «Оскорбление ребенка», по которым может позвонить каждый и заявить о случаях жестокого обращения с детьми. Согласитесь, как-то неожиданно все это звучит – японцы и жестокое отношение к ребенку.

Конечно же, порог жестокости у каждого свой. Что же считать жестоким в отношении детей? Тут мы с вами вплотную подошли к одному из самых животрепещущих вопросов педагогики – к проблеме дисциплины. Ни для кого не секрет, что наиболее ярко особенности любой системы воспитания проявляются в методах наказания и поощрения, которые распространены в стране.

Японцы, веря во врожденную доброту ребенка, в воспитании стремились и стремятся к гармонии, а не к послушанию. Западных людей всегда озадачивало отношение жителей Страны восходящего солнца к детям. Возгласы удивления прозвучали еще в XVII веке – из уст Франсуа Карона, который считается первым французом, побывавшим в Японии. Он писал: «Они воспитывают своих детей внимательно и мягко. Даже если ребенок капризничал всю ночь, физические наказания не будут применяться. Используя терпение и такт, взрослый помогает ребенку понять; при этом наказание и критика рассматриваются как неподходящие приемы. Они полагают, что дети еще недостаточно выросли, чтобы понимать; понимание приходит с возрастом и опытом, поэтому детей необходимо просто терпеливо направлять».

Все последующие поколения наблюдателей продолжают удивляться: «Не имеет значения, насколько плохо дети ведут себя, вы практически никогда не увидите, чтобы родители их наказывали. Вряд ли я когда-либо видел, чтобы детей бранили. Японские дети, вероятнее всего, являются наиболее проблемными детьми во всем мире, наиболее вредными, и в то же время вы едва ли найдете где-либо более приятных и счастливых малышей». Эти наблюдения Дж. Ридер относятся к 1860 году.

Наш современник Дэвид Макконел в конце ХХ столетия вторит своим предшественникам: «В Японии наивысшим приоритетом является немедленное удовлетворение детских требований. Все те правила, к которым мы привыкли во время нашего детства – не есть в комнате, не прыгать на диване, не перекусывать перед едой, ложиться спать в определенное время, – все они кажутся чересчур строгими в контексте японских стандартов, как если бы мы пытались сделать из наших детей взрослых до того, как они к этому будут готовы. Кажется, что самым распространенным принципом в Японии является тезис «не иди против детских желаний».

Когда читаешь эти высказывания, возникает желание разобраться, так ли это, нет ли тут преувеличения. Все приведенные высказывания принадлежат европейцам, т. е. это взгляд со стороны. А что думают по этому поводу сами японцы?

В частных разговорах с людьми старшего поколения (сейчас им по 60–65 лет) я неоднократно слышала, что в прошлом, во времена их детства (т. е. в период Второй мировой войны), дисциплина была жестче. Родители могли отшлепать детей, особенно девочек. Отношение к дисциплине в японской истории менялось, и были периоды, например эпоха Мейдзи (1868–1926 гг.), когда правила воспитания в японских семьях были достаточно суровы. У японцев всегда были и есть правила и ограничения для детей, просто они имеют другие акценты, не совсем привычные для западного человека.

Я совершенно согласна с точкой зрения Д. Макконела, что все наши правила «кажутся чересчур строгими в контексте японских стандартов». Специалисты Страны восходящего солнца очень часто говорят о «детскости в ребенке» и о необходимости сохранить ее как можно дольше.

В своей политике воспитания японцы исходят из того, что ребенок априори не способен к дурным, плохим поступкам, что маленькие дети не могут следовать предписаниям других, они просто не понимают правил. Более того, они полагают, что большое количество ограничений в детстве способствует тому, что потом такой ребенок будет «несчастным взрослым». Как вам такая мысль? Меня в свое время она очень впечатлила.

Японцы считают, что взрослым необходимо быть терпимыми и предоставлять детям больше свободы. «Японские родители ищут гармонию во взаимоотношениях со своими малышами, а не устанавливают правила и лимиты, им нужна эмоциональная близость, а не послушание», – заключает американская исследовательница К. Льюис. И она абсолютно права.

Японские мамы намного меньше, чем американские, обращаются не только к угрозам и наказаниям, но и к уговорам и убеждениям. Что же делает японка с непослушным малышом? Она часто обращается к его эмоциям, упор делает на вопросы и рассуждения вслух, акцентирует внимание ребенка на последствиях его поступка. Например, она может сказать: «Ты бы не хотел, чтобы тебя так ударили кубиком, как ты это сделал?» (когда ребенок бьет других), «Овощи помогают тебе вырасти сильным и здоровым» (если ребенок их разбросал), «Владелец магазина работает очень много, чтобы содержать эти полки аккуратными» (если малыш шалит в магазине).

Если посмотреть на американских мам, то они, как и мы, больше склонны к демонстрации своей власти и авторитета («Я не разрешаю это делать») или к цитированию безличных правил («Кубики не для того, чтобы их разбрасывать»). Да и шлепнуть ребенка в большинстве случаев считается вполне нормальным.

Что касается физических наказаний в Японии, отношения мама – ребенок меняются в сторону ужесточения, когда малыш достигает 5–6 лет. Считается, что в этом возрасте ребенок уже способен понимать семейные правила и стандарты, он может действовать более ответственно. Наиболее часто физические наказания используются в ситуациях, когда дети демонстрируют неуважение к старшим (например, случаи лжи). Поэтому нельзя утверждать, что японские малыши совсем не знают физических наказаний. Шлепки присутствуют в жизни маленького островитянина, хотя они сталкиваются с ними значительно реже, чем в свое время их родители или дети других континентов.

Поскольку вопросы воспитания и дисциплины мне очень интересны, я провела опрос среди родителей одного японского детского сада (в основном это, конечно же, были мамы). 4 человека (из 109!) отметили, что часто шлепают своего малыша. На вопрос «Согласны ли вы с утверждением, что детей нужно физически наказывать?» 36 человек ответили утвердительно. Объясняя свою позицию, родители чаще всего писали, что шлепают тогда, «когда нет другого выхода (сколько ни говоришь, а он не понимает)».

Одна мама вполне обоснованно вспомнила своих родителей: «Мои родители применяли телесные наказания, и никаких проблем с этим не было. Зачем осложнять себе жизнь? Я поступаю так же». А вот следующие три ответа для меня стали неожиданными (удивили меня японцы! ☺). Они звучали следующим образом: «Важно, чтобы они (дети) понимали, что такое боль», «Если они не будут знать, что такое боль, они не смогут понять, каково это, когда больно другим», «Потому что есть вещи, которые понимаешь только через боль». Вы думали когда-нибудь в таком направлении? Я нет, поэтому эти объяснения так сильно меня и задели. Да и цифра (40 человек из 109) получилась не такая уж и маленькая.

Подводя итоги, я хочу выделить основное, то, что, на мой взгляд, полезно использовать всем:

 японцы дают детям возможность наслаждаться детством, они лелеют ощущение «детскости»;

 они практикуют мягкое воздействие на ребенка (другими словами, никто не требует в категоричной форме подчинения от малыша);

 японцы акцентируют свое внимание на эмоциональной близости с малышом, им важен контакт с ребенком, а не беспрекословное исполнение их указаний.

Что касается детей Америки, то, несомненно, их окружает гораздо больше четких правил и ограничений. Пример американского подхода вы можете найти в первой главе этой книги – большинство дисциплинарных техник, о которых я там рассказываю, носят прозападный характер, и они очень распространены в США.

Теперь давайте заглянем в школы двух стран и посмотрим на американских и японских малышей в процессе их учебной деятельности. Что удивит нашего соотечественника в этих учебных заведениях и что стоит позаимствовать у них для нашей системы?

Первое, что бросается в глаза при посещении детского сада Страны восходящего солнца, так это абсолютная свобода ребенка, его игра, которая не предполагает никакого контроля или инструктажа со стороны взрослых. Японские малыши не просто свободно перемещаются по всему пространству детского сада (как в помещении, так и на прилегающей детской площадке), они буквально «летают» по комнатам.

Гиперактивность японских малышей и невообразимый шум, который является неотменным атрибутом любого детского сада, просто ошеломляют. Нам с вами это сложно даже представить. Интересно, что воспитатели не только не утихомиривают своих подопечных, а наоборот, поощряют их быть «энергичными». Например, на одном из собраний первого класса, когда подводились итоги дня, я услышала очень непривычный для нашего менталитета диалог. Руководитель дня (тобан) задал вопрос: «Поднимите руки, кто сегодня выполнил нашу цель «играй на улице энергично». Все подняли руки. На следующий день один из учеников просигналил о невыполнении этой цели. В ответ он услышал: «Завтра постарайся лучше!» Вы представляете себе такую ситуацию у нас? Я – нет, к сожалению.

Объясняется данная тактика философской позицией японских воспитателей, которые рассматривают шум и гиперактивность как естественное проявление детской природы. Многие педагоги начальной школы Университета Очаномизу говорили мне о том, что «детям важно иметь возможность вести себя в соответствии со своим возрастом, чувствовать себя детьми».

Поэтому в японской школе на начальном этапе контроль со стороны взрослых ограничен; правила существуют, но они немногочисленны. «Успех японского подхода зависит не от количества правил, а от чувства доверия и взаимной связи между учителем и его учениками», – отмечает в своем исследовании Акира Сакаи.

В американских учреждениях царит более привычная для нашего взора атмосфера: дети свободно передвигаются по помещению, но происходит это в рамках группы или класса, в отношении дисциплины существуют четкие правила и расписание. Воспитатели США видят свою задачу в том, чтобы предоставить детям выбор. При этом они устанавливают четкие ограничения на приемлемое поведение (например, американские малыши свободно могут выбрать, какими игрушками играть, но они не могут их не убрать).

Для американских специалистов японский метод организации жизни ребенка слишком хаотичен. По их мнению, он недостаточно предоставляет детям возможность упражняться в ответственном выборе и плохо развивает «адекватное чувство свободы». Как видите, в данном случае американский подход является строгой противоположностью японскому, однако и там, и там есть хорошие результаты.

Еще один очень важный момент. В противовес общераспространенному мнению японские детские сады, как правило, избегают ранней интеллектуализации, они совершенно не занимаются никакой муштрой. Во многих дошкольных учреждениях вообще отсутствуют какие-либо планы и организованные занятия.

Когда я хотела определиться со своим графиком посещения детского сада Университета Очаномизу и спросила заведующую о плане работы, та с улыбкой ответила, что такового не существует: «Вы сегодня присутствовали на выпечке печенья. Воспитатели этой группы вчера вечером решили, что предложат детям такой вид деятельности. Заранее никаких планов мы не определяем».

Дети имеют право выбора, участвовать или не участвовать в предлагаемых занятиях. Получается, что в одно и то же время кто-то играет в кубики, кто-то – в футбол, кто-то готовит печенье, а кто-то за всем этим наблюдает. Полная свобода! Когда я наблюдала эту картину, мне на память пришли наши детсады, в которых малыши по команде, как оловянные солдатики, вынуждены все вместе, «дружненько», гулять, спать, рисовать.

В Японии для меня совершенно неожиданным оказалось, что на вступительных экзаменах в начальную школу от детей не требуют навыков чтения, письма и счета. Акцент делается не на интеллектуальном развитии, а на общем уровне психического развития ребенка – как он понимает и запоминает сложные инструкции взрослого, владеет своей речью, бытовыми навыками самообслуживания, умеет сотрудничать с другими детьми, интересуется учебой. Мне бы очень хотелось, чтобы наши педагоги обратили внимание на эту особенность японского воспитания!

Первый диалог происходил на площадке детского сада. Воспитательница увидела, как пятилетний мальчишка бросил камень. Она подошла к нему ближе и начала беседу.

Воспитатель: Что ты только что сделал?

Мальчик: Бросил камень.

Воспитатель: Зачем?

Мальчик: Чтобы удивить его (друга).

Воспитатель: Ты можешь придумать другой способ удивить его?

Мальчик в ответ промолчал.

Воспитатель: Как бы ты себя чувствовал, если бы я бросила камень в тебя? Ты думаешь, твой друг отличается от тебя?

Воспитатель похлопала малыша по плечу и отпустила его играть дальше.

Следующая ситуация происходит в помещении детского сада. Четверо мальчишек начали строить башню в дверном проходе. Воспитательница им сказала: «Тут слишком тесно. Я знаю лучшее место для вашей конструкции». Юные строители проигнорировали ее замечание и продолжили свою работу. Воспитательница попыталась еще раз привлечь детское внимание: «Посмотрите, если вы пойдете на то место, никто не ударится о вашу башню и не разрушит ее». Дети «не услышали» замечаний взрослого, и воспитательница ушла. Позже, в конце дня, эта ситуация разбиралась на групповом собрании.

Один из наиболее ярких примеров метода «косвенного воздействия» я нашла на страницах исследования К. Льюис. Процитирую его полностью. Во время свободной игры в детском саду национального университета несколько пятилетних малышей начали бросать маленькие глиняные шарики в аквариум с золотыми рыбками, крича «Бомбы!». Мисс Номура остановилась рядом и мягко заметила: «Это может быть больно для рыбок». Мальчишки не прекратили бросать свои «бомбы», и воспитательница продолжила свое объяснение: «Эта глина похожа на корм, который мы даем рыбкам, но она не полезна для них. На самом деле это может причинить им большой вред».

Мальчишки снова не отреагировали, и мисс Номура вынуждена была добавить: «Как опечалится весь класс, когда увидит поврежденных рыбок». Некоторые из сорванцов продолжили свое занятие. Воспитательница больше не произнесла ни слова и ушла.

Изучая этот вопрос, я пришла к выводу, что своеобразным фундаментом концепции самоуважения в Америке стали идеи позитивного мышления. Пребывание в Университете Миннесоты дало мне возможность не только проанализировать различные исследования, но и послушать точку зрения непосредственных носителей позитивного мышления – американских профессоров. ☺

Давайте посмотрим, что удалось выяснить. Исследователь Ричард Е. Вентц утверждает, что позитивное мышление – это американская «a folk tradition, a people religion», т. е. «народная традиция и религия». Действительно, этика позитивного мышления является «кровью и плотью» среднестатистического американца. Познакомиться с ее основными постулатами можно в совершенно неожиданных местах, как это и произошло со мной.

В Миннесоте я арендовала домик со всей обстановкой. Поэтому меня окружали чужие вещи, а я получила возможность окунуться в американскую жизнь, посмотреть на нее изнутри.

В первый же вечер беру чашку, чтобы выпить кофе, и читаю на ней длинное послание (я его специально переписала ☺)

Внимание широкой публики к вопросам самосовершенствования привлек Бенджамин Франклин, американский просветитель и политик XVIII века. Будучи пятнадцатым ребенком в семье ремесленника, юноша занимался самообразованием. Он стал не только видным политиком нового государства и одним из авторов Декларации независимости США 1776 г. и Конституции США 1787 г., но и крупным ученым (известен своими трудами по электричеству), общественным деятелем (под его руководством были открыты первая в Америке публичная библиотека, Филадельфийская академия, больница, страховая компания). Карьера Б. Франклина, его труды имели широкий резонанс, люди увидели идею самосовершенствования в действии. В своей «Автобиографии» великий деятель приводил выдержки из «маленькой книги», в которую он ежедневно записывал свои удачи и поражения, достижения и разочарования, а также свой путь к овладению 13 добродетелями, которые сам же и определил (вот они: воздержанность, молчаливость, любовь к порядку, решительность, бережливость, трудолюбие, искренность, справедливость, умеренность, чистоплотность, спокойствие, целомудрие, кротость).

«Франклин научил психологическим правилам мобилизации и увеличения личностной энергии, которые позже, в XIX веке, безболезненно переработала Протестантская церковь». Карьера великого просветителя показала американцам, что человек может изменить себя в соответствии со своими требованиями. Энергия и активность – вот два качества, которые после Франклина стали основополагающими в американском образе жизни.