Леонардо да Винчи. Сказка «Орех и колокольня».
Разжившись где-то орехом, довольная
ворона полетела на колокольню. Устроившись там поудобней и придерживая
добычу лапой, она принялась яростно долбить клювом, чтобы добраться до
лакомого зернышка. Но то ли удар оказался слишком сильным, то ли ворона
сплоховала, орех вдруг выскользнул у нее из лапы, покатился вниз и исчез
в расселине стены.
– О, добрая стена-заступница! – слезно
запричитал орех, все еще не пришедший в себя от жестоких ударов
вороньего клюва. – Не дай погибнуть, сжалься надо мной! Ты так прочна и
величава, у тебя такая красивая колокольня. Не гони меня!
Колокола глухо и неодобрительно
загудели, предупреждая стену не доверяться коварному ореху, так как он
может оказаться опасным для нее.
– Не оставь меня, сирого, в беде! –
продолжал причитать орех, стараясь перекричать сердитый гул колоколов. –
Мне уже надлежало покинуть родимую ветку и упасть на сырую землю, как
вдруг нагрянула злодейка. Оказавшись в клюве прожорливой вороны, я дал
себе зарок: если удастся избежать смерти – провести тихо и спокойно
остаток своих дней в какой-нибудь ямке.
Пылкие речи ореха растрогали старую
стену до слез. Вопреки предупреждению колоколов она решила оказать ореху
гостеприимство и оставить в щели, куда он закатился.
Однако со временем орех оправился от
испуга, освоился и пустил корни, а те начали вгрызаться в гостеприимную
стену. Вскоре из расселины выглянули наружу первые ростки. Они дружно
тянулись кверху и набирали силу. Прошло еще немного времени, и молодые
побеги орешника уже гордо возвышались над самой колокольней.
Особенно доставалось стене от корней.
Цепкие и напористые, они все пуще разрастались, круша и расшатывая
старую кладку, и безжалостно выталкивали прочь кирпичи и камни.
Слишком поздно стена поняла, насколько
коварным оказался невзрачный жалкий орешек с его клятвенными
заверениями жить тише воды и ниже травы. Ей теперь ничего другого не
оставалось, как корить себя за доверчивость и горько сожалеть, что в
свое время она не прислушалась к голосу мудрых колоколов.
Орешник же продолжал расти с гордым безразличием, а колокольня все более разрушалась.