Сальвадор Дали вспоминает: «В родительском доме я установил абсолютную монархию. Все готовы были мне служить. Родители боготворили меня» (это подтверждение высказывания, предлагаемого в предыдущей байке). Однако отец Дали считал, что его сын должен учиться в обычной гимназии. Оказалось, что ребенок, который в родном доме был практически божеством, не мог завязывать туфли, хотя все дети в классе, живущие совсем в других условиях, могли это делать. Существовало множество таких мелких вещей, которые были недоступны сыну аристократа. Это привело к формированию у ребенка выраженной застенчивости. Как и полагается, эта застенчивость сочеталась с нестерпимым желанием внимания со стороны окружающих. И однажды мальчик нашел способ привлечь внимание всех.

Он учился в колледже, в котором был внутренний дворик, куда вела из классных комнат крутая лестница. Ему пришла в голову мысль броситься вниз с этой лестницы. Он долго лелеял мысль, но как-то раз все же решился осуществить свое намерение: когда одноклассники и преподаватели спускались по лестнице, он разбежался и прыгнул в разверстую бездну. Он «сильно ушибся, но испытал неописуемое острое наслаждение, заглушившее боль... Этот поступок произвел впечатление – рыдать надо мной сбежались все мои однокашники и даже старшие ученики». Тогда он решил повторить этот номер, когда абсолютно все вышли во двор. «Успех и на этот раз превзошел все ожидания, наверное, оттого, что перед прыжком я возопил что было сил и тем привлек всеобщее внимание. Наслаждение снова оказалось таким острым, что я не почувствовал боли, и не преминул продолжать в том же духе – примерно раз в неделю я кидался с лестницы… Никогда не забуду тот дождливый октябрьский вечер. Я не спеша двинулся по лестнице. Из дворика веяло влажным ароматом – цвели розы. На небе горел закат, высвечивая в облаках то леопарда перед прыжком, то каравеллу, то Наполеона в треуголке. Столпившиеся во дворике враз подняли головы и замерли: священная тишина поглотила все шорохи и крики. Высоко подняв голову, осененную ореолом, я двинулся вниз. Я шел медленно, ступая со ступеньки на ступеньку и упиваясь восторгом, – ни за что на свете, ни с кем, даже с Господом Богом, я не поменялся бы тогда местами».